Образование и сопровождение людей, страдающих аутизмом: практические примеры
Чтобы быть счастливым (по словам родителей), аутичный человек должен:
— иметь определенный объем последовательности (распланированности) своей жизни, не чувствуя, что жизнь контролируется только случайностью;
— иметь навыки самовыражения, специально адаптированную систему коммуникации;
— иметь навыки самообслуживания: уметь одеваться и раздеваться, умываться, готовить еду, распоряжаться деньгами, знать навыки ведения домашнего хозяйства;
— быть способным работать, так как, если ему нечего делать в течение долгого времени; он становится чрезмерно непослушным и грустным, у него должны быть развиты навыки трудовой деятельности и правила поведения на работе;
— уметь проводить свободное время. Не все может быть запланировано и предусмотрено. Он сам должен научиться проявлять инициативу во время неорганизованного (нераспланированного) времени. Таким образом, должны быть развиты навыки проведения досуга;
— обучаться общаться с другими и испытывать удовольствие от их общества. Это является областью социальных навыков.
Начало предупреждения проблем в поведении при аутизме основывается на понимании, что каждый нуждается в упорядочении своей жизни.
Один из больных, страдающих аутизмом, однажды написал: «Поскольку жизнь состоит из большого количества разнообразных звуков и световых эффектов, то для человека, страдающего аутизмом, окажет помощь приведение его жизни к какому-либо порядку…» И далее: «Для меня важную роль играют хорошо упорядоченные пространство и время…».
Важно, что у нас есть ответы на наши вопросы «где?» и «когда?» Обычно мы не обращаем внимания на эти вопросы. В нашей повседневной жизни мы следуем определенному распорядку дня и знаем, где мы едим, где спим… Но в необычных условиях (например, когда люди разговаривают на другом языке) эти вопросы становятся первостепенными: Где я сплю? Где я принимаю пищу? Где находится кино? Куда я должен идти работать? Когда начинается работа? Когда начинается перерыв? Когда мы едим? Когда заканчивается рабочий день. Кроме того, мы предпочли бы получить информацию на языке, который мы понимаем.
Вкратце: упорядоченность означает наличие идеи или мыслительного образа «где?» и «когда?» Ответ на вопрос «как долго?» имеет особенно важное значение в этом отношении.
Коммуникация, навыки самообслуживания и ведения домашнего хозяйства, навыки трудовой деятельности и поведения на рабочем месте, навыки проведения свободного времени и социальные навыки — все они являются ключевыми, которые вырабатываются в процессе обучения по программам, имеющим своей целью обеспечение наибольшей удовлетворенности больного, настолько, насколько позволяют нарушения в его развитии.
Для обучения этим навыкам также необходима, кроме всего прочего, поддержка зрительным восприятием.
Важность визуальной поддержки демонстрируется в следующем:
1. В упорядоченности пространства и времени.
2. В развитии коммуникации.
3. В развитии «ключевых способностей» (навыков самообслуживания и ведения домашнего хозяйства, навыков трудовой деятельности и навыков поведения при выполнении работ, навыков проведения свободного времени и социальных навыков, учебных функциональных навыков).
Где?
Представьте на минуту, что я пригласил одного аутичного больного подойти и присоединиться ко мне за моим столом. Он меня не знает, немного взволнован. («Для чего незнакомые люди все это делают? Они просят тебя делать вещи с трудом тебе знакомые, если не совершенно незнакомые; они ведут тебя к себе, а у тебя нет совершенно никакого представления, куда ты собираешься, они спрашивают тебя:» Теперь скажи мне…") Он сел за мой стол только после того, как я достал лимонад и печенье (мне сказали, что он очень их любит). Лед сломан.
На следующий день я приглашаю его опять: лимонад и печенье. Он явно начинает чувствовать себя со мной более раскованно. Но я — новичок в области аутизма и не знаю, что люди, страдающие аутизмом, вскоре устанавливают фиксированные ассоциации и воспринимают детали как говорящие сами за себя, я также не знаю, что они чрезмерно избирательны в том, на что обратить внимание.
Снова я пригласил его занять место за моим столом. Я даю ему несколько заданий для выполнения, стараюсь делать попытки быть очень дружелюбным, поддерживая его во время работы, которую я попросил его сделать. Несмотря на это, через 3 минуты я вижу у него вспышку раздражения…
Я не могу понять того, что он чувствует себя обманутым мною: образ стола «сказал» ему: «печенье и лимонад», а сейчас тот же образ стола «говорит» ему: «работа». В его жизни не существует упорядоченности… Таким образом, он снова не может контролировать жизнь. В его глазах я — лгун.
В процессе обучения мы позволяем предметам, мебели, классным комнатам «говорить» самим за себя, так что их значение не должно устанавливаться. Мы хотели бы предопределять события, образовывая прогнозируемую связь между местом, деятельностью и поведением.
Существуют определенные помещения, которые используются только для работы (в которых вы предусматриваете рабочее поведение), а другие помещения используются только для проведения свободного времени (где вы предполагаете менее активную деятельность).
С помощью предоставления им этой упорядоченности мы можем предупредить нарушения поведения.
Когда?
У всех нас есть календари, дневники и часы, для того чтобы абстрактная концепция времени «стала зримой». Без такой конкретизации многие из нас были бы достаточно растеряны. Так же как и мы, люди, страдающие аутизмом, нуждаются в ориентации во времени, они нуждаются в возможности «видеть» время. (Многие из форм времени остаются за пределом мыслительного понимания большинства аутичных людей; время выведено на уровень, который слишком абстрактен. В результате, большинство людей, страдающих аутизмом, без нашей дополнительной помощи чувствуют себя потерянными в этом море времени…)
Если они не могут «видеть» время, то будут пытаться разработать собственные ритуалы. Они хотят, чтобы вся деятельность ежедневно проводилась в одинаковой последовательности. Другими словами, они хотят контролировать свою жизнь, строить свою собственную упорядоченность. И если последовательность деятельности однажды изменяется, у них появляются проблемы в поведении. Однако наш опыт показывает, что люди, страдающие аутизмом, могут справляться с изменениями в расписании при овладении ими способностью противостоять этим изменениям. (Не так ли это и для нас? Если мы ждем важного события, а кто-то изменит «программу», не предупредив нас, то нам трудно воспринять это. Но намного легче, если мы ожидаем изменения.)
Уровень, на котором мы предлагаем кому-либо конкретизацию времени, высоко индивидуален, зависит от уровня абстракции человека. Также важно сознавать, что здесь присутствует эволюция форм: кто-то, однажды начавший работать на предметном уровне, может позже работать на уровне зрительных образов, возможно письменных сообщений, сохраняющихся на некоторое время. Важно не желание достижения высокого уровня абстракции, а достижение высокого уровня независимости.
Разрабатываются программы планирования дня, многие аутичные люди нуждаются, так же как и мы, в недельном и годовом планировании. В эти программы следует включить использование предметов, комбинаций предметов и рисунков, только рисунков, только фотографий, рисунков и фотографий с напечатанным текстом и напечатанного текста.
Изначально эти программы прикрепляются в определенном месте: сверху вниз или слева направо, в классе, в комнате; многие люди, страдающие аутизмом, также учатся использовать портативные схемы: напечатанную или фотографическую информацию в рабочих книгах.
«Получение небольшого количества упорядоченности и предопределенности в его жизни — вот что исходит от предложения ему «прищепки», с помощью которой он подвесил свою растерянность…»
Люди, страдающие аутизмом, но владеющие речью, чаще получают большую поддержку от визуальной, чем от вербальной информации о времени. В предыдущей главе указано, что большой объем речи имеет эхолалический характер, т.е. речь не может быть достаточно семантически анализирована.
Даже когда дети владеют устной речью, у них имеется намного больше проблем в использовании речи для планирования, упорядочения жизни.
Другое объяснение этой «нестабильности» речи может быть дано через различие между внутренней и внешней речью.
Русский психолог Л.С. Выготский описывал, как дети в игре часто высказываются громко вслух, для того чтобы лучше управлять или контролировать процесс игры. Эта речь в некоторой степени является внутренней. «Внутренняя речь» может рассматриваться как набор мер, которые помогают нам организовывать и управлять нашим поведением.
Мы знаем, как определенные операции сложены вместе, и это внутреннее осознание помогает нам выполнять их.
У нас есть причины полагать, что люди, страдающие аутизмом, имеют меньший объем таких внутренних сценариев; их речь в большей степени эхолалична, понимание развито значительно меньше. Поэтому внутренняя речь может быть менее развита.
Разработка визуальной программы дня (и других форм зрительной поддержки), которую мы обсудим далее в этой книге, может быть рассмотрена как компенсация неадекватно развитого внутреннего сценария.
Мы знаем детей, владеющих устной речью, которые, например, спрашивают по 100 раз в день: «Когда мы собираемся есть?» — или: «Когда мы собираемся домой?» И каждый раз вы отвечаете: «Через час», «Позже» -или: «В четыре часа». Но менее чем через минуту это начинается снова: «Когда мы собираемся…»
Иногда они понимают фразу «В четыре часа», но им трудно сохранить эту информацию в течение какого-либо промежутка времени в памяти, и, конечно, они не могут достаточно стабильно сохранять эту информацию для соответствующей регуляции поведения…
Коммуникация.
В предыдущей главе уже упоминалось о том факте, что коммуникация для людей, страдающих аутизмом, необязательно должна иметь словесную форму. Форма коммуникации должна быть индивидуализирована, т.е. адаптирована к индивидуальному уровню абстрагирования. Это может быть сделано с помощью слов, а также с помощью объектов, языка тела, жестов, изображений, фотографий, написанных или напечатанных слов. При отборе приемлемого вида коммуникации мы не должны выбирать форму, которая в наибольшей степени похожа на нашу (более абстрактную), а подобрать вид коммуникации, которую ребенок, страдающий аутизмом, может освоить в большей степени независимо.
Эта глава не предлагает описание каждой формы коммуникации в отдельности. Отдается предпочтение разбору одного аспекта, который затрагивает наибольшее количество вопросов внутри системы наблюдения за пациентами и связывает нас с центральной темой — способностью к абстрагированию. Это — необходимость коммуникации с визуальной поддержкой для говорящих людей, страдающих аутизмом. Человек, понимающий процесс эхолалии (формальное повторение речи) при аутизме, также хорошо понимает необходимость визуальной поддержки коммуникации.
Что в действительности является коммуникацией? Вы могли бы ответить следующее:
— Это процесс, происходящий между двумя людьми (коммуникация — явление «социальное»).
— Обмен символами, которые универсально различимы (обычно это «слова»).
— Этот обмен имеет своей целью вызов интересного эффекта (человек обращает на себя внимание и обменивается информацией).
Около половины людей, страдающих аутизмом, не говорят, или они знают слова, но не понимают их значений, таким образом, вы можете помочь им, используя более конкретные визуально-пространственные формы коммуникации.
Люди, страдающие аутизмом, например, часто в недостаточной мере осознают, что существуют значения слов, которыми может быть оказано влияние на окружающих. У них недостаточно развито желание общаться. Они не понимают целей коммуникации. Слова являются просто словами, картины просто картинами. Той идее, что все эти символы могли бы служить коммуникации, дети должны обучаться специально.
В целях обмена символами между людьми вы, конечно, должны уметь понимать людей, а социальное окружение является непонятным для ауичных людей.
Некоторые из них не понимают даже значения объектов. Излишне говорить, что в таких случаях эти понятия должны быть изучены в первую очередь. Информация, принадлежащая к визуализации времени, вносит вклад в решение этой проблемы.
Сравните с развитием речи. Всем известен тот факт, что дети понимают значения слов еще до того, как они начинают в действительности употреблять эти слова в речи.
До того, как аутичные люди начинают использовать пиктограммы или объекты для коммуникации, они должны изучить значения этих картинок и объектов. В классах или группах для детей, страдающих аутизмом, они узнают, что картины/объекты предупреждают некоторые события, что картины/объекты еще и что-то означают. Предлагая им условия упорядоченной окружающей среды и упорядоченного времени и событий, вы создаете хорошую почву для побуждения к коммуникации.
В предыдущей главе мы обратили внимание на потенциальные трудности аутичных людей при обработке любой временной информации.
Учителя пытаются использовать формы коммуникации, которые соответствуют зрительно-пространственным навыкам детей, страдающих аутизмом. Таким образом, они могут научиться общаться, используя:
— трехмерные объекты,
— двухмерные иллюстрации (картинки или фотографии),
— написанные или напечатанные слова.
Положительным дополнением является использование языка тела и жестов (здесь существует визуальное сходство между символом и значением). Систематизированный язык жестов, который используется людьми с нарушением слуха в качестве альтернативной коммуникации, может быть предложен только в исключительных случаях, так как этот язык также очень абстрактен для некоторых людей с аутизмом. Когда вы заменяете вербальные абстрактные образы зрительными, вы помогаете человеку, имеющему тип мышления, соответствующий буквальному восприятию.
Все люди, страдающие аутизмом, должны уметь общаться в той или иной форме. Половина людей, не владеющих устной речью, может научиться использовать менее абстрактные формы коммуникации. Однако пятидесяти процентам аутистов, обладающих способностью использовать устную речь, также часто можно помочь путем использования методов визуальной поддержки, которые приносят хорошие результаты.
Профессиональные навыки и навыки поведения на работе.
Прошли те времена, когда люди думали, что человек, страдающий аутизмом, счастлив, играя целый день с кусочками веревки или оставаясь наедине с самим собой в своем маленьком мире. Аутичные люди счастливы, если у них есть хорошо адаптированная для них работа. Это дает каждому чувство востребованности. Никто не любит ощущать, что ему нечего делать и он никому не нужен.
Для человека с аутизмом востребованность и успех невозможны без ясности и очевидности. Это обеспечивается упорядоченностью пространства и времени. Продолжительность времени работы или другой деятельности может быть визуализирована. Частота, содержание каждой отдельной работы также должны быть «очевидными» в целях профилактики трудностей понимания. Так, мы понимаем цель работы, знаем, что явится окончательным результатом и распознаем промежуточные ступени, из которых состоит процесс работы.
Но человеку, страдающему аутизмом, окажет большую помощь мгновенно узнаваемая информация. У него имеется необычное затруднение в выполнении работы с неопределенной последовательностью (то, что вы делаете, должно быть проанализировано); составная часть работы должна говорить сама за себя, быть очевидной. Вспомним, что в обработку информации, которая обычно обеспечивается функциями левого полушария, в данном случае включается деятельность правого полушария — концепция анализа заменяется наблюдательным синтезом. Информация должна быть очевидной: на уровне письменной речи или на уровне рисунков, объектов или их комбинаций.
При обучении навыкам работы мы начинаем с простейших видов труда, которые являются очевидными и хорошо визуализированными, а также выбраны таким образом, чтобы человек, страдающий аутизмом, мог добиться успеха и самостоятельности в кратчайшее время, почувствовать власть над предметами (власти над людьми добиться намного труднее). Это включает сортировочные работы, сборочные работы, работу по упаковке и за письменным столом.
Визуализированные виды работы, конечно, должны быть адаптированы к уровню развития. Маленький ребенок должен быть достаточно «зрелым» для них. Нормальному ребенку в 6 месяцев не предлагают собрать головоломку «Разрезанная картинка»: его мозг еще не готов к этому. Точно так же людям, страдающим аутизмом, лучше не предлагать задания, использующие «навыки мышления», для которых уровень их мышления недостаточен.
Часто утверждают, что люди, страдающие аутизмом, работают лучше других. После того, как они освоили работу, они все время стараются выполнить ее на отлично. Они обычно любят повторять одну и ту же работу, которой они хорошо владеют (так же, как и мы). У них наиболее низкий уровень прогулов на работе, и они предпочитают продолжать работу во время перерывов и, конечно, во время выходных и каникул. Иногда, однако, они рискуют потерять работу, так как могут проявлять неприемлемое поведение на работе.
Приемлемое поведение на работе включает в себя среди прочего наличие таких способностей, как чувство времени, при необходимости попросить о помощи, тщательность в работе и отсутствие рассеянного внимания, способность изменять поведение, чем-либо заниматься во время перерывов. Мы опишем некоторые трудности в поведении на работе, которые относятся к отсутствию ясности и должны рассматриваться с педагогической точки зрения:
— Часто можно избежать протестов и отказов, если человек, страдающий аутизмом, имеет ежедневный план, показывающий, что он должен сделать и что следует сразу после работы.
— Можно избежать проблем потери внимания, если область его работы адекватно разграничена.
— Проблемы отсутствия мотивации могут сдерживаться в рамках или избегаться, если ему дан достаточный объем упорядоченности с помощью рабочего плана: какой объем работы он может выполнить?
Хорошая организация труда играет важную роль в избежании проблем поведения на работе. Организация зрительной поддержки работы дает конкретный ответ на абстрактный вопрос «как?» Как я могу организовать свою работу? Предлагая хорошую организацию работы, можно видеть, что успех человека, страдающего аутизмом, зависит в значительной степени от того, как мы приспосабливаем себя к его нарушению.
Навыки организации свободного времени.
Кажется достаточно странным, что вы должны учить кого-то навыкам проведения свободного времени. Каждый делает это так, как считает нужным. В отличие от других, у людей, страдающих аутизмом, навыки, необходимые для проведения личного свободного времени (во время перерывов, выходных, каникул), не появляются спонтанно.
Однажды я спросил одного из отцов: «Что в действительности означает для вас иметь аутичного ребенка дома?» Он ответил: "Мой ребенок приходит из школы в 5 часов. В лучшем случае, он ложится в постель около 11 часов. Каждый день я спрашиваю себя: «Как я могу выжить между 5 и 11 часами?» Проблемы проведения «свободного времени».
Снова время должно быть визуализировано, деятельность должна иметь визуальное начало, продолжительность и конец (а обычная организация проведения свободного времени в большой степени имеет характер незаконченности).
Чтобы иметь свободу выбора, вы должны знать его варианты. Для этого они должны быть, во-первых, визуализированы через объекты, изображения или на уровне письменной речи. Часто аутичный человек должен механически «заучивать», каким образом выбирать. Также он должен научиться выбирать разное. Помните, какие трудности были у Германа в связи с наличием свободного времени?
Для человека, страдающего аутизмом, разграничения, которые мы хотели бы провести между рабочим временем и свободным, являются искусственными. Однажды я подготовил для аутичного человека занятия, которые он должен был выполнить в свое свободное время, представленное в виде «карточки свободного времени» в его ежедневном плане. Однако поскольку он в действительности не овладел этой деятельностью, то начал протестовать: это была «работа», и я должен был объявить об этом с помощью «рабочей карточки».
Эти проблемы проявляются у аутичных больных в такой степени, что родители и учителя должны взять организацию свободного времени детей в свои руки.
Изначально жизнь людей, страдающих аутизмом, настолько хаотична, что вы тратите всю свою энергию на то, чтобы сделать ее упорядоченной. Вначале — это первые «рабочие занятия», на которых изучаются начальные формы рабочих навыков и поведения на работе. Несколько минут внимания требуют такой концентрации усилий, что вы с трудом можете просить большего. Большое количество оставшегося времени является свободным, но хаотичным. Этому нельзя помочь.
(Вы также можете сформулировать это следующим образом: большинство видов стереотипного поведения в течение неорганизованного времени часто являются похожими на рефлекторное поведение, контролируемое нижними структурами мозга, и вы видите, как объем стереотипного поведения уменьшается или совсем исчезает. Но эти интеллектуальные усилия должны быть в измеряемых объемах, вы не можете требовать слишком много, вы должны принимать человека, страдающего аутизмом, таким, какой он есть, и на том уровне, на котором он находится. В остальное неорганизованное время он возвращается к стереотипному поведению.)
По мере того как человек, страдающий аутизмом, начинает работать независимо, в определенный момент можно заметить, что он начинает просить большей организации свободного времени. Слишком большой объем времени, проведенный неорганизованно, приводит его к затруднениям, что вызывает проблемы в поведении. Наступает необходимость разграничения между рабочим временем и организацией свободного времени.
Мама Берта замечает, как долго он может играть сам с собой. Это длится около 20 минут, а затем у него появляется кризис в поведении, и уходит несколько минут на то, чтобы его успокоить.
Она устала от того, что ее жизнь и жизнь ее семьи подчинена этим истерикам, и хотела бы научиться их предотвращать. Она задумывается о проблеме, и к ней приходит идея. Она заводит кухонный будильник на 18 минут, как раз до начала критического момента. После того как прозвенел будильник, мама играет с Бертом в игру, и он спокоен в течение следующих 20 минут. Она снова заводит кухонный будильник на 18 минут и т.д.
В действительности это требует специальной организации вашей жизни, но это стоит таких усилий. Конечным результатом является то, что жизнь становится намного радостней и для нее, и для всей семьи, и для Берта.
Социальные навыки.
С момента, когда вы начинаете проводить свое свободное время с двумя (или более) людьми, наступает процесс формирования вашей социальной активности. Люди, страдающие аутизмом, самые большие трудности испытывают в основном в овладении социальными навыками мышления. Поэтому свободное время в обществе других людей является специфичной проблемой, в особенности, если мы слишком много импровизируем в предлагаемых видах деятельности.
Вспомните другую проблему аутичных детей: коммуникация. Коммуникацию мы в основном ассоциируем с речью. Но мы знаем, что людям, страдающим аутизмом, часто лучше помогают формы коммуникации с более низким уровнем абстракции: письменная речь, фотографии, рисунки, объекты. Некоторые из аутистов остаются на предкоммуникативном уровне: они хотят что-то передать, но еще не научились по-настоящему общаться, и, таким образом, у них появляются вспышки гнева: они хотят что-то сказать, но их никто не понимает. Мы называем это предкоммуникативным уровнем.
Давайте не забывать и о существовании предсоциального уровня. Социальным взаимодействием является то, что у нас сразу же ассоциируется (как и коммуникация) с высоким уровнем взаимности, взаимодействия. Но люди, страдающие аутизмом, по своей природе социально слепы: понимание чувств, идей и желаний других требует слишком большого анализа значений, все это очевидно не сразу. Играть или проводить свободное время вместе с такими детьми, однако, лучше, используя менее абстрактный уровень.
В игре в футбол или в ручной мяч присутствует много правил, которые нельзя наблюдать напрямую, поэтому определенные формы комбинированной игры проходят более успешно, если правила упрощены и разграничены. В такой игре, как домино (карты, головоломка «Собери картинку») очередь вступления в игру человека может быть визуализирована объектами или картинами. Иногда параллельная или зеркальная игры являются такими формами социального взаимодействия, которыми могут овладеть люди, страдающие аутизмом. Некоторые из них не переносят близости других людей и в действительности живут на предсоци-альном уровне.
Некоторые социальные навыки, имеющие практическое назначение, находятся на пограничной территории: например, социальное самообслуживание (прием пищи, приветствие людей, использование общественного транспорта…)
Проблемой является то, что вы не можете абсолютно изолировать «аспекты самообслуживания» от социального взаимодействия, они пересекаются друг с другом без четкого разграничения.
Когда вы встречаете человека, то должны сразу же суметь распознать его статус, его планы; вы должны уметь придавать особое значение его планам и принять это во внимание. Люди непредсказуемы и трудны для человека, страдающего аутизмом. Психолог Дж. Брюнер называл социальное поведение «абстрактными символами в постоянном движении».
Социальная активность, владение навыками поведения социального взаимодействия являются наиболее трудными. В этих сферах аутисты иногда чувствуют себя как пришельцы без географической карты. Они, выражаясь словами Тэмпл Грэндин, как антропологи на Марсе.
Мы, конечно, можем проводить анализ социального поведения в его различных формах (значениями письменной речи, картинками, фотографиями, видеокассетами), но всегда существуют отдельные аспекты, которые слишком неуловимы или слишком часто изменяются в зависимости от контекста…
Одно из новых направлений в обучении социальным навыкам состоит из предлагаемых определенных социальных сценариев (итак, вы видите, что принципы остаются те же, что и прежде: в целях компенсации недостаточно развитой «внутренней речи» — внутреннего сценария — мы пытаемся через зрительную поддержку создать внешний сценарий).
В социальных сценариях родители и специалисты отвечают на вопросы «кто», «где», «когда» и «зачем?». Это дает человеку, страдающему аутизмом, лучшую возможность «чтения» социальных ситуаций.
Сценарии могут быть следующими: «Когда время для игр заканчивается, звонит звонок. Дети становятся в ряд напротив двери. Они ждут, пока придет учитель».
Сценарии могут также предопределять поведение:
«Я слышу звонок.
Я прекращаю свою работу.
Я иду и становлюсь в ряд.
Я буду ждать учителя».
Или просто могут быть комбинацией обоих:
«Когда время для игр закончено, звонит звонок.
Я слышу звонок.
Я прекращаю свою работу.
Дети выстраиваются в ряд перед дверью.
Я иду и становлюсь в ряд.
Они ожидают прихода учителя.
Я буду ждать прихода учителя».
Социальные сценарии также используются в подготовке людей, страдающих аутизмом, к будущим изменениям в жизни или для передачи им в наиболее настойчивой форме, какое поведение требуется от них и в какой ситуации.
«Когда мама везет меня домой, я должен надеть ремень безопасности.
Я не буду кричать, если машина остановится на красный свет.
Я буду спокойно держать свои руки на коленях».
Для аутичного человека намного проще вести себя «вежливо», «как следует», так как часто, когда он является причиной бед, в действительности, у него нет желания быть плохим. (Понятие «негативизм» должно использоваться для тех, кто определенно отказывается выполнять инструкции, которые понимает). Он часто не понимает того, какое поведение от него требуется, так как после всего он продолжает не видеть этого.
Заключение.
Такие слова, как обучение и подготовка являются частью профессионального жаргона и иногда воспринимаются как что-то холодное, нейтральное или отстраненное. Однако основой всего этого является качество жизни. Мы часто спрашиваем родителей, как мы должны помочь их детям стать как можно более счастливыми, когда они повзрослеют. Ответы, которые дают родители, точно соответствуют содержанию образовательных программ и программ подготовки.
Так как визуальная поддержка играет важную роль, мы можем назвать и обучение, и подготовку при аутизме поддерживающими. Это является аналогом «улучшающей формы коммуникации», развитием поддерживающей коммуникации для тех, кто неспособен выразить себя словами или делает это, но с большим трудом. Поэтому «визуальное» или вспомогательное обучение и подготовка являются наиболее важным modus operandi для предупреждения нарушений поведения.
Следует отметить, что одной из многих сопутствующих проблем, встречающихся у аутичных людей, является то, что у некоторых из них имеются нарушения зрения. Часть из них -слепые, для которых тактильное восприятие в большей степени заменяет зрительное. Люди, страдающие аутизмом, которые еще не способны использовать даже самый низкий уровень абстракции, а именно объектные сценарии, должны полностью полагаться на физическую помощь.
Очень жаль, но мы должны упомянуть в заключении, что люди, страдающие аутизмом, более всех нуждаются в помощи, и им особенно трудно оказывать помощь (низкий уровень мышления не позволяет им понять информацию на уровне картинок).
Даже «демонстрация» обычно не помогает им продолжить работу, так как они владеют недостаточным количеством навыков подражания для имитации нашей модели. Часто единственно возможной стратегией обучения является только последовательное физическое руководство.
Кроме того, многие из них также могут обучаться посредством индивидуальных занятий с учителем, для того чтобы понять взаимоотношения между объектом и изображением.
Почти всегда есть что-то, чему они могут обучиться. Так же, как и нам, им необходимо еще многому научиться.
С другой стороны, и люди с высокими интеллектуальными способностями часто в большой степени зависят от визуальной поддержки.
Эпилог.
Научные круги рассматривают аутизм как «дезинтегративное нарушение развития». Все соглашаются с тем, что он является тяжелой и серьезной проблемой: у таких больных нарушена способность понимания коммуникации и социального поведения, а также имеется расстройство воображения, вследствие чего они не могут удовлетворительно осмысливать увиденное; другими словами, они страдают обширным нарушением развития.
Но оказывается ли людям, страдающим аутизмом, достаточный объем помощи?
Для многих из них ответ все еще остается «нет». Однако качество жизни людей с аутизмом зависит в большей мере от того, как учителя, воспитатели, окружающие люди понимают их дефект, и как они способны адаптировать к ним окружающую среду и стиль коммуникации. Самым важным условием этого является подготовка каждого, кто занимается оказанием помощи и обучением людей, страдающих аутизмом.
Ему тяжело «читать» по нашим глазам, жестам, позам. Ему трудно понять то, что мы думаем, чувствуем, понять наши намерения. Они — слишком явные «бихевиористы», им тяжело переступить буквальное восприятие, чтобы видеть то, что подразумевается под определенным поведением. С социальной точки зрения они кажутся слепыми.
Все это считается почти нормальным для человека, страдающего аутизмом. Однако для учителя, который не понимает аутизм, такое поведение не является нормальным. Так же, как и родители, он чувствует себя отвергнутым, непонятым, невознагражденным, и может подумать: «Какой эгоист, какой ужасный маленький монстр: ничего, я скоро положу этому конец, и вы еще увидите». Человека начинают наказывать за то, что у него есть дефект, и, как мы знаем, обычно без какого-либо положительного результата. Поощрение и наказание переживаются людьми, страдающими аутизмом, очень индивидуально.
Родители часто наблюдают, что профессионалы, работающие с их детьми, не думают об обучении до тех пор, пока не настает критическая ситуация, когда поведение больного становится слишком трудным. Таким образом, обучение становится видом тренировки и системой неотложного вмешательства.
В действительности, проблемы аутизма могут рассматриваться как сложная триада расстройства воображения:
1. У человека, страдающего аутизмом, дефект, в основном, заключается в расстройстве воображения, т.е. в способности преодолеть порог буквального восприятия.
2. Для воспитателей и родителей аутизм является также расстройством воображения, так как им трудно вступить в другой, более конкретный мир, мир более низкого символического уровня.
3. Для администраторов, занимающихся этой проблемой, аутизм выражается в расстройствах воображения, так как «они не испытывали эти проблемы на себе». Когда они выслушивают просьбы родителей и воспитателей в связи с мобилизацией ресурсов, которые необходимы, чтобы улучшить качество жизни аутичных сограждан, то часто у них создается впечатление, что родители преувеличивают.
До тех пор, пока официальные органы власти владеют только теоретическим определением аутизма, а не практическими следствиями каждодневной жизни, у них нет понимания трудностей родителей и воспитателей, получающих недостаточную помощь, в том числе и финансовую.
Профессиональное обучение и подготовка специалистов в области аутизма нуждаются в соответствующих средствах. Эти средства должны быть выделены государством. В этом отношении аутизм является не только проблемой образования, но, кроме того, и политической.
Источник: К. Гилберт и Т. Питерс «Аутизм. Медицинское и педагогическое воздействие».
|
Почётные логопеды!
Добавьте сайт в избранное!
